ТУРЧИНА

Елена Федоровна

( 1957 — 15 сентября 1977 )

   Студентка IV курса Ленинградского гидрометеорологического института, альпинистка, значкистка. Погибла на Южном Домбае, категория сложности маршрута 3А.

Альпинисты, погибшие в горах (1929-2017 гг.). Мы вас помним… 
* * *

Прикасаясь к архивам. От Шевченко. Луганск.

События 42-х летней давности.
   Лежит в архиве пожелтевшая вырезка из неизвестной газеты неизвестной даты. Взял в руки и прочитал. Описываются сентябрьские события в Домбае далекого 1977 года. В статье даже даты упоминаются 13 и 16 сентября, глянул на календарь – оказывается сегодня 15-го сентября 2019 г. Прошло ровно 42 года.
   Вчитываюсь в строки изложенного, всколыхнулись впечатления. Ведь наши Ворошиловградские сборы были упомянутым в конце статьи июлем в Домбае. Участвовали в транспортировке тел погибших инструкторов на вершине Эрцог. Вспомнилась фраза из дневника 1977 г. Куницкого касательно его разборок с самым Ляпиным З.Ф.:
«…что если бы не он (ЗФ), на месте инструкторов под Эрцогом могли бы быть мы (!!!)».
   А наша группа: Куницкий, Корнеев Виктор, Шевченко, Ляпин Дима, действительно после тренировочной 2А на Сулахат планировалась на 4А, но вперед пропустили четверку инструкторов а/л «Домбай». Вот ведь как судьба распорядилась.
   Придет время, подробнее вспомним и этот Домбайский сезон, есть дневниковые записи Куницкого. Домбайские сборы прошли в тот год ну очень не однозначно, третьеразрядники выполнили свою программу.
   Читаю записи альпинистской книжки Родина Владимира: со 2 июля по 22-ое, сделаны восхождения 2А,2Б,3А,3Б. Выполнен полностью учебный этап! Очень старшие разрядники в виде Загирняка М.В. сделали две 5Б на Домбай-Ульген. И лишь второразрядники попали под раздачу, ничего толком за 30 дней не сделали, да еще в конце «угробили» Петренко Сашу. Но это отдельная тема.
   А теперь про упомянутую статью о сентябрьском восхождении лагерных «значкистов» на Южный Домбай. По всей видимости, описан маршрут 2А к.тр. с перевала Птыш. Был я на этом маршруте таким же «зеленым» участником 2-го этапа в июне 1976 г., в первую смену тоже по погоде «не сахар». Кстати, со мной в отделении был Гуртовой Стас, теперь, легендарный ветеран Коммунарского альпинизма.
   До сих пор помню охватившую оторопь при прохождении рядом с рантклюфом на выходе на перевал Птыш, уж очень впечатляющая трещина. В газетной статье, по-видимому, в эту трещину упал участник. В нашем случае спуск с вершины мы делали по пути подъема. Почему в сентябрьских событиях возникли проблемы с направлением спуска?
   Заглянул в составленный Шатаевым и Стариковым «Полный перечень альпинистов СССР, погибших в горах». Нашел фамилии погибших участников из этой группы.
   Гашимов Гаджи, 22 года, зн, Махачкала, погиб 16.09.77 г. на Домбай (Ю) 3А, переохлаждение;
   Турчина Елена, 20 лет, зн, Ленинград, погибла 15.09.77 г. на Домбай (Ю) 3А, переохлаждение.
Обратил внимание на разные даты смерти и, самое главное, указанный маршрут места гибели – 3А.
 Это что делали «значкисты» на маршруте 3А к.тр.?
   Опять листаю справочные материалы, теперь «Описание маршрутов». На Южном Домбае путь спуска указан по маршруту 2А к.тр. Как аварийная группа оказалась на маршруте 3А? Опять вспомнилось свое. Июль 1977 г., перевал Домбай (между Домбай Ульгеном и Домбаем Южным), который день Шевченко Алексей и Корнеев Виктор изображают наблюдателей за группой Загирняка на Домбай-Ульген по 5Б.
   Рано утром, 20.07.77 г., нас будят громкие голоса, к нашей одиноко стоящей палатке браво поднимается группа наших третьеразрядников во главе с инструктором Рудкиной, остальные фамилии по памяти: Витя Петренко, Сазонов (Коммунарск), Валя Корнеева, Миша Плющенко, может еще кто-то. Они идут на 3А Домбай (Ю). Плющенко решает облегчить свой рюкзак: «Пацаны, я оставлю у вас пуховку, мы бегом туда-сюда, погода прекрасная, а спускаться все равно сюда же, чего лишнее таскать». Мы согласились на такое пополнение своего гардероба, на связь приходилось выходить на «грузинскую» сторону, а там часто «сифонило». А погода действительно «звенела». Единственно, я удивился их планируемому спуску по пути подъема. По связи в течение дня начинаем узнавать, Плюхино «туда-сюда» начинает давать сбой. Короче, наши третьеразрядники заночевали на маршруте. Что-то у них не сложилось с коротким спуском на «грузинскую» сторону.
   На следующий день, натерпевшись холода, на обратном ходу Плюха на чем свет костерил почему-то нас за оставленную пуховку. А за короткий спуск я уже в 2000-х годах дознавался у специалистов, действительно, есть хитрый ход. Вначале немного спускаешься по гребню по пути подъема (имеется в виду маршрут 3А к.тр.), затем дюльферяешь вправо на снежник и просто обходишь массив Южного Домбая с последующим простым подъемом на перевал Домбай. Но видно не все там так просто. Хватают группы «холодные» на этом маршруте раз за разом. Может и описываемая в газетной статье аварийная группа попёрлась на этот простой спуск? Вот бы кто знающий откликнулся...

ADK 17 сен 2019

* * *

«Газета ШАГ » от июля 1978 г.

"ВНИЗ, ПО ОПАСНОЙ ТРОПЕ".
Как беспечность инструкторов привела к беде неопытных альпинистов.


   Прошу встать. Суд идет! Слушается необычное дело. На скамье подсудимых – три инструктора альпинистского лагеря. Их безответственность привела к тому, что в горах погибли люди.

… Командир отряда Акулов Вячеслав Владимирович. Вы остались на Птышских ночевках для поддержания связи с группами, ушедшими на штурм вершин?
– Да.
– Что вы делали в два часа ночи 14 сентября 1977 года, когда ваши группы выстроились для последнего инструктажа перед восхождением? – Спал …
– Старший инструктор Голощапов Владимир Николаевич. Почему группы продолжали восхождение, несмотря на отсутствие двух сеансов радиосвязи? Почему вы изменили маршрут и пренебрегли сведениями об ухудшении погоды?
– Это была последняя попытка подняться на вершину. Я хотел, чтобы все ребята получили 3-й спортивный разряд…
– Инструктор Касумов Игорь Касумович. Вы сознавали степень риска подобного восхождения? Ведь с вами шли неопытные альпинисты.
– Да.
– Вы были на этой вершине раньше?
– Нет.
– Тогда на что вы надеялись?
– (Молчание).
   13 сентября, наконец, установилась хорошая погода. Снова появилась надежда на восхождение. Целый день альпинисты сушили одежду, обувь, готовили снаряжение. Ночью перед выходом состоялся последний инструктаж.
   «Мы выстроились в ряд, все двенадцать человек, - вспоминает Виктор Трянин, студент Горьковского университета,
– Ночь была темной и подозрительно спокойной. Перед нами с карманным фонариком в руках расхаживал инструктор Голощапов.
– Все взяли необходимые теплые вещи? – спросил он.
   Я доложил, что у нас нет примуса и палатки.
– Ты разве не знаешь, - раздраженно сказал Голощапов, - что в однодневный поход бивуачное снаряжение не берется?
– Знаю, - сказал я, - но другие группы брали …
– Зарубите себе на носу, - перебил Голощапов, - лично я не собираюсь ночевать где-нибудь под вершиной. В шесть часов вечера мы должны быть здесь».
   Это была первая ошибка, совершенная инструкторами еще до выхода на маршрут. Неопытных альпинистов готовили не к трудному поединку с вершиной, а к легкой прогулке в горы. Чем иначе можно объяснить, что, скажем, Гаджи Гашимов вышел на маршрут в одних эластичных брюках
   Неприятность ждала группу уже на леднике, который за лето отошел от скалы, образовав огромную трещину-рантклюфт. По неосторожности в трещину сорвался один из участников восхождения. К счастью, парень отделался легким испугом. Вытаскивали его полтора часа.
   Рассказывает Ира Дотц, студентка Харьковского университета: «Голощапов злился. Ни в описании маршрута, ни в замечаниях контрольно-спасательной службы этот рантклюфт не значился. Инструкторы приняли решение обойти трещину. Маршрут был изменен. По скалам карабкались в связках. Темп диктовал Голощапов, он все время шел впереди. Вскоре стало ясно, что мы избрали более трудный путь. Ребята стали серьезно страховаться. Рукавицы намокли, в ботинках захлюпала вода. Во второй половине дня на юге появилось облако. Оно росло. Ветер усиливался. Касумов предложил возвращаться назад. Голощапов настоял на дальнейшем подъеме».
   К двум часам дня группы прошли примерно полпути до вершины. Даже грубый расчет показывал, что резерва времени не оставалось. Радиостанция не могла обеспечить связь с базовым лагерем. Но руководители восхождения и не думали повернуть назад.
– Без риска на вершину не попасть, - сказал мне Голощапов, - Я провел в горах в качестве инструктора много времени и знаю, что говорю. Альпинизм – это риск, поверьте мне. Никто не застрахован в горах от опасности.
   Я не поверил инструктору. Люди идут вверх, чтобы побеждать, а не быть побежденными. Они идут, веря в тех, кто впереди, в их силу, умение, опыт. Конечно, всякое может случиться в горах. Но нельзя на слепую стихию списывать собственную самоуверенность. За ошибки надо отвечать.
   То, что случилось у Южного Домбая, нельзя назвать роковым стечением обстоятельств, как пытался представить ситуацию Голощапов. Суд дал этому другое, более верное определение: «Акулов, Голощапов и Касумов допустили грубое нарушение правил соревнований и восхождений, положения об инструкторах альпинизма, а также ряд других действующих в альпинизме правил по обеспечению безопасности…».
   Рассказывает Саша Моисеев, студент Дагестанского университета: «Мы поднялись на вершину в пять часов вечера. В это время нас окутало облако. Лена Турчина, которая была на Южном Домбае в прошлом году, сказала, что с вершины есть более быстрый и легкий спуск. Мы стали искать его. Обследовали семь или восемь гребней, отходящих от вершины. Все они оканчивались глубокой пропастью. Голощапов попробовал связаться с командиром отряда Акуловым, но связь не удалась. Тогда решили спускаться по прежнему пути. В это время световой день закончился. Для холодной ночевки мы выбрали небольшую площадку под вершиной. Ветер усиливался. Пошел дождь со снегом. Сверкали молнии, и грохотал гром. Штормовки и ботинки промокли насквозь. Собравшись в круг, потеснее прижавшись друг к другу, мы пели и пританцовывали. Под утро стало еще холоднее. Мы засыпали стоя. Ночь казалась необычайно длинной. Сергей Черепахов пожаловался на боль в груди. Голощапов и Гаджи Гашимов стояли, укрывшись одним плащом. Гаджи очень сильно дрожал. Утром он умер. Мы завернули его в плащ-палатку. «Не говори никому, что Гаджи умер», - сказал мне Голощапов.
   За два часа до этого им удалось, наконец, связаться с базовым лагерем. Голощапов сообщил: «Состояние группы удовлетворительное. Будем спускаться самостоятельно». Это была еще одна роковая ошибка: группе требовалась помощь, но, видимо, самолюбие помешало инструктору попросить ее. Больше радиосвязь установить не удалось.
   Что еще предпринял Голощапов далее? Поистине его самонадеянности не было предела. Инструктор приказал группам спускаться вниз, на ледник, по почти отвесным стенкам. Уставшие, неопытные альпинисты за целый световой день спустились всего на 150 метров. Началась вторая холодная ночевка.
   Рассказывает Таня Подкина, студентка Воронежского университета: «Во вторую ночь ни боли, ни холода я не чувствовала. Времени не замечала. Было как-то все равно. Даже инструктор Касумов потерял сознание и беспомощно висел на страховке. Мы стояли на небольшом откосе – с одной стороны скала, с другой – пропасть. Помню, кто-то сказал: «Лена Турчина сорвалась на ледник».
   Лена Турчина не разбилась. Пролетев по скалам более пятидесяти метров, она задержалась на небольшом снежном склоне. Только через два дня ее обнаружат спасатели. Замерзшую. До последней минуты Лена боролась за жизнь. Чтобы не замерзнуть, она сняла мокрые ботинки и надела на ноги перчатки. Она тщетно ждала помощи …
   «Я тоже все время падала, - продолжает свой рассказ Таня. – Выключится сознание, и падаешь. Три раза в сторону скалы, четвертый – в сторону пропасти. Пришла в сознание. Чувствую, качусь по откосу, знаю, что нужно зацепиться ледорубом. И не могу. Руки не слушаются. Очнулась, когда мою голову поднял человек. «Я спасатель», - сказал он.
   16 сентября в три часа дня терпящие бедствие группы были обнаружены другим отрядом альпинистов. В час ночи со скалы сняли последнего участника. Итог восхождения: два человека погибли, десять получили обморожения различной степени.
   Карачаевский народный суд приговорил инструкторов В.В. Акулова, В.Н. Голощапова и И.К. Касумова к одному году исправительных работ по месту работы с удержанием части заработной платы.
   … Трагическое восхождение на вершину Южный Домбай имеет свою не менее трагическую предысторию. 6 июля 1977 года четыре инструктора альплагеря «Домбай» ушли на вершину Эрцог по маршруту категории трудности – «4а» для подтверждения своей спортивной и инструкторской квалификации. Уже в самом начале был нарушен тактический план восхождения. При спуске с вершины инструкторы самовольно изменили маршрут и вышли на лавиноопасный склон. Через два дня спасательный отряд обнаружил мертвые тела в лавинном выносе. Экспертиза установила, что несчастный случай произошел по вине самых инструкторов.
– Что вы сделали для укрепления инструкторского состава, повышения ответственности и квалификации инструкторов после несчастного случая на вершине Эрцог? – спросил я у начальника учебной части альплагеря «Домбай» В.В. Овчарова.
– Само собой разумеется, что инструкторы должны знать маршрут, - ответил он. – Мы верим им и перед учебными восхождениями дополнительно не проверяем их знания. Мы экзаменуем только рядовых альпинистов.
   А вот выдержка из письма альпинистки Вали Марченко: «Подготовка к восхождениям на Южный и Малый Домбай прошла в спешке. Книга с описанием маршрута была одна на всех. В голове все перепуталось, оба Домбая вместе. Но с нами шли инструкторы. Мы верили в них. И это успокаивало».
   Чуть позже, на маршруте, окутанной густым молочным облаком, инструктор Голощапов будет умолять Лену Турчину:
– Леночка, ты же в прошлом году была на этой вершине. Пожалуйста, вспомни, найди, где вы спускались.

   Говорят, что в истории альпинизма это был первый случай, когда инструкторы оказались на скамье подсудимых. Суд оказался в затруднении, вынося обвиняемым приговор. Хотя, как видите, вина этих людей была доказана полностью.
   Мы познакомили с обстоятельствами домбайской трагедии известного советского альпиниста, заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера СССР В.М. Абалакова.
– Всю свою жизнь я посвятил горам, - сказал он. – Но никогда раньше мне не приходилось встречать такой самоуверенности, откровенного равнодушия к жизни людей. Вести на вершину без точного знания маршрута и надежной радиосвязи молодых, неопытных альпинистов – не понимаю! С человеческой, с нравственной точки зрения для таких инструкторов оправданий нет.
   Подсудимые апеллировали к опыту. Дескать, они знают, что такое риск. Поэтому даже на суде позволяют себе быть самоуверенными. На этот счет я придерживаюсь другого мнения. Опыт и прежние заслуги не могут служить оправданием. Наоборот, они усугубляют вину.

Ю. Бычков.

Наш спец. корр. Домбай – Карачаевск – Москва.

ПЕРВОИСТОЧНИК июль 1978 г.

* * *

Воспоминания Ирины Дотц-Пахальчук.

О восхождении и Лене Турчиной.

  Это была – трагедия, которая унесла 2 жизни. Самое ужасное, что доверились этим людям. Как же, инструктора.
Что я могу, помню о Лене? Да практически, к моему стыду, ничего. Прошло столько лет. Даже не помню точно, в каком отделении она была. Но склоняюсь к тому, что в том, где инструктором был Гасумов. А я - в отделении Владимира Голощапова. Но занятия перед восхождением мы почти все проходили вместе.
   Это были занятия скальные, на тропах, на снежном склоне, оказание медицинской помощи. Перед выходом изучали маршрут по описаниям в виде отчетов предыдущих восхождений. Наши инструктора давно ходили на эту вершину (а может, кто из них не ходил). А ведь время меняет рельеф, да плюс еще и сентябрь месяц. Этот выход на гору был последней в сезоне возможностью сделать гору и повысить разряд. Первый выход из-за погоды не получился. Все рвались сделать эту гору. Не помню, почему, но Лена была уже один раз на этой вершине. А в этот сезон, очевидно, подтверждала разряд.
   Смотрю на фото с памятника. Совсем ее не узнаю. Длинные волосы с ней не ассоциируются, но это не важно. Ведь мы с ней жили в разных домиках. Помню ее серьезной, ответственной, спокойной. Сложно, что-то вспомнить, связанное с восхождением, т.к. во вторую ночевку я была уже в «неадеквате», как мне на суде, куда мы ездили, рассказывал Саша Моисеев. Ему я обязана жизни. О том, что Лена сорвалась я знала. У нас был малый запас веревок и в тот момент, конечно, никто не рискнул остальными жизнями. Но как можно было инструкторам отказаться от помощи. Когда проводили спасательные работы, надо было сразу организовать поиски Лены. Drlm много человек было…
   Правда и спасали долго. Начали, когда светило солнце, а к палаткам мы попали к сумеркам. Все это урывками я помню, т.к. меня напичкали уколами и на волокуше транспортировали вниз. Возможно, Лена в этот момент была жива. Это самое ужасное. О том, что она принимала меры, надев перчатки на ноги, говорит о ее силе и воле к жизни.
   Вспомнила, чему нас учили правильно тормозить ледорубом, а потом снимала ботинки и пыталась согреться.
Секция в институте, где она училась, была сильная, и, по-моему, они приезжали за ней в Домбай. Я была лет пять назад в Домбае. Подходила к лагерю, который уже не работает. Территория выкуплена москвичами давно, но нового ничего не построено. Также стояли наши домики. Познакомилась с охранником. Хотела заполучить архив. Сначала он сказал, что есть, а когда пришла во второй раз, то уже говорил, что истопил ими печь. Хотела восстановить адреса и с кем-нибудь связаться, но, увы...