ТУДЕР
Лев Маркович

( 12 марта 1911 - 12 марта 2002 )

   Человек-легенда. Ветеран ВОВ. Защитник Ханко. Полковник. Родился в городе Керчь Крымской области. После окончания ФЗУ (фабрично-заводского училища) работал слесарем на ленинградском заводе «Красный судостроитель». 1 октября 1929 года добровольно был зачислен в РККА и стал курсантом 2-й Ленинградской артиллерийской школы комсостава РККА ЛВО (Ленинградского военного округа), которую окончил в 1933 году.
   С декабре 1938 года командир 18-й отдельной железнодорожной батареи 2 дивизиона 3-го УРа (укрепленного района) Краснознаменного Балтийского флота. С 2 июня 1939 года командир  9-й железнодорожной батареи 3-го УРа в составе трех 305-мм артустановок ТМ-III-12. Награждён Орденом Ленина и тремя Орденами Боевого Красного Знамени.

   Выйдя в отставку, принял активное участие в развитии служебного собаководства в Ленинграде. В начале 60-х годов он возглавил городской клуб служебного собаководства ДОСААФ. Он принял довольно запущенное хозяйство, на низком уровне находилась общественно-массовая работа, штатный состав занимался только регистрацией собак и составлением необходимой отчетности. Ему удалось сплотил вокруг себя единомышленников, болеющих за работу.
   Он создал новый штатный аппарат, ввел более совершенный метод финансово-хозяйственной деятельности клуба. В клуб служебного собаководства пришли работать общественники, среди которых было много молодежи.
   С годами становится все более очевидной значимость всего, сделанного им для клуба. Судья Республиканской категории. Он превратил клуб в спортивную организацию и был инициатором спортивных выступлений владельцев с собаками. Разработав регламент соревнований, в которых собаководы бегали вместе со своими питомцами, ползали, преодолевая полосы препятствий и 2-х метровые барьеры. При его чутком и умелом руководстве клубом, с 1961 года начинается регулярная подготовка на курсах специалистов по служебному собаководству - судей и экспертов.
   Чтобы стать слушателем таких курсов, надо было иметь уже солидные знания и опыт работы в кинологии и получить рекомендацию-ходатайство для зачисления на курсы от секции. К выставкам ежегодно стали делать каталоги участников с отчетами о результатах предыдущих выставок и соревнований.
   В 1964 году в Москве состоялась Всесоюзная выставка собак. Участники из Ленинграда были представлены как команда - одинаково одетые в белые куртки, с нагрудными значками КСС, с транспарантом Ленинградского клуба. Все собаки на белых поводках. Когда участники из Ленинграда, более ста человек, появились на выводном поле ВДНХ, их встретили аплодисментами, и они не прекращались все время, пока команда клуба шла по стадиону...
   Он прожил долгую и интересную жизнь, прожив 91 год ( 33238 дней). Умер в день своего рождения.

Михайловский, Николай Григорьевич
Таллинский дневник
М.: Советская Россия, 1985.

...Помнится, одним из самых молодых, к тому же удачливых артиллеристов был Лев Тудер. Он командовал артиллерийским дивизионом, огромным хозяйством на колесах, состоявшим из восьми дальнобойных орудий на платформах, четырех локомотивов, штабных вагонов, вагонов с боеприпасами. Техники хватало, огорчало другое: пока Ленинград находился в кольце блокады, на все и на вся распространялась голодная норма, полагалось от шести до десяти снарядов в сутки на одно орудие. Только после прорыва блокады снаряды не считали. Стреляли сколько надо, до полного поражения цели.

   Лев Тудер со своими хлопцами повидал многое: воевали на Ханко, вели непрерывные артиллерийские дуэли с финнами, а когда уходили, пришлось им уничтожить технику. Погрузились на корабли и пришли в Кронштадт, здесь на короткое время стали бойцами лыжного батальона на форту «Шанц», зорко охраняли подступы к крепости. В первую же блокадную зиму они перекочевали на форт «Красная Горка». Вся хитрость была теперь в том, чтоб не свалил голод, дистрофия. И Тудер проявил, прямо скажем, удивительную сметку, находчивость, организовав подледный лов рыбы. На хлеб, сахар, все остальное была голодная норма, но рыбы ели вдоволь, и все выжили. А вскоре со своей боевой ратью Тудер снова на рельсах, с пушками на платформах. На эллинге судостроительного завода имени [244] Жданова был его наблюдательный пост, получивший название «Эйфелева башня».

   Такие же посты вскоре появились на вышке мясокомбината и даже на Пулковских высотах, где была велика опасность прорыва немецких танков. И потому дивизион Тудера пристрелял там каждый квадрат, и круглые сутки дежурные орудия были «на товсь», готовые по сигналу командира наблюдательного поста старшины 2-й статьи Ивана Зубачева открыть огонь.

   Однако главной работой артиллеристов в блокадном Ленинграде была контрбатарейная борьба с немецкой артиллерией, обстреливавшей город. Какой нужен был пытливый ум, сколько выдержки, хладнокровия, чтобы выследить проклятую немецкую батарею, «достать» ее своими снарядами, да так, чтобы она замолчала раз и навсегда. Этим занимались месяцы и даже годы — на пределе сил, в постоянном напряжении.

   Тудер считал своим счастливым днем 15 января 1944 года, когда поступил приказ вскрыть секретный пакет, хранившийся в сейфе на КП, и вслед затем в общую канонаду наступления включились басовые голоса всех четырех его батарей. Орудия вели огонь по заявкам армии, по ранее разведанным целям, уничтожая вражеские укрепления, разрушая командные пункты. Не раз наблюдатели и корректировщики Тудера могли оказаться под огнем своей артиллерии, но об этом не думали, все были одержимы желанием идти вперед и вперед. На третий день боевая страда пошла на убыль, и тогда Тудер сел в машину и поспешил вслед за наступающими войсками. Нагнал их и остался там на положении полпреда балтийской морской артиллерии. Ему было дано право вызывать огонь по своему усмотрению, когда этого требует обстановка. Вместе с радистом они добрались сперва в район Красного Села — там шел бой, немцы сопротивлялись, и наступление замедлилось. Тудер вызвал огонь морской артиллерии своего дивизиона и дивизиона майора Григория Барбакадзе. Дорога пехоте была проложена. Так Тудер шел все дальше и дальше вместе с нашими наступающими войсками, мимо знаменитых Дудергофских высот, где уже валялись вражеские орудия, разбитые, искореженные морской артиллерией. Батареи отстреляли на пределе дальности, помогая стрелковым частям овладеть Красногвардейском (Гатчина), и Тудер возвращался обратно, словно знал, что теперь ему и его парням предстоит поддержать наше наступление на Карельском [245] перешейке, а затем и здесь, в Прибалтике. Ведь на очереди было освобождение островов Моонзундского архипелага, где мы потом встретились. И тогда же расстались на сорок лет, пока я не приехал в Ленинград на торжества освобождения города от блокады.

   Я порадовался, когда ко мне в гостиницу пришел высокий, бравый, еще молодой мужчина, не расплывшийся и. не согнувшийся под тяжестью лет, как многие из нас, а полный энергии и сил. Я с восхищением смотрел на моего гостя, думая о том, что есть еще среди нас люди, которым и годы нипочем.

   Сели, разговорились, стало ясно, что он и сегодня находится в строю, в строю защитников мира потому, что его выступления на предприятиях, в школах с воспоминаниями о годах блокады — это тоже оружие в борьбе за мир. И этому же посвящена задуманная им книга, которая, не сомневаюсь, будет написана, ибо с тех давних пор такой уж характер у Льва Тудера: решено — сделано!


Брагин В.П. - Пушки на рельсах
 

22 июня 1941 года нас эвакуировали с Ханко на корабле «Иосиф Сталин»...

В солдатский клуб, впрочем, был превращен и православный храм, расположенный в пригороде Ханко. У меня теперь есть дубликат фотограф ии этой церкви с плакатом на стене: «Дисциплина и еще раз дисципли на во всем — в великом и малом — таков закон Красной Армии!» время эвакуации с Ханко советского гарнизона кирху пощадили, а вот ее седствовавшую с ней водонапорную башню, на которой, в частности, был и наблюдательный пункт командира 9-й железнодорожной батареи Л. М. Тудера, взорвали... Сегодня на том же месте возвышается новая башня, иной архитектуры.

В бумагах Л. М. Тудера мне встретилось воспоминание об этом месте:

С верху водонапорной башни, где был развернут мой командно-наблюдательный пункт, практически находящийся в центре города, невооруженным глазом хорошо были видны все острова и северный берег Ботнического залива, откуда артиллерия противника вела огонь не столько по военным объектам военно-морской базы, сколько по городу Ханко.

... А город спал. Спала кирха, спали картинные домики, спал запертый на ключ полицейский участок. Полная тишина царствовала во всем Ханко. Удивительное дело! Ни в ту ночь, ни в последующее время пребывания на Ханко мне не довелось увидеть ни одного полицейского, ни одной патрульной машины, ни одного военного человека!