Валиев Борис

"Советский Спорт" 24 ноября 2001

Мертвая петля Юрия Степанова

"Не чокаясь..." — о знаменитых советских и российских спортсменах, уже ушедших от нас. Материалы, которые будут здесь появляться, — это не партийные характеристики и не иконопись,

это рассказы о людях, делавших историю отечественного спорта, с их трагическими и счастливыми судьбами, достоинствами и недостатками.

Идея долго выруливала на взлетную полосу, поскольку имели место сомнения. Среди напутственных голосов раздавались и осуждающие. "А ты о покойниках подумал? — спрашивали они. — Каково им представать перед любопытствующим оком читателей?"

Но в том-то и дело, что подумал и глубоко убежден в том, что человек не умирает до тех пор, пока жива память о нем. Мы не должны забывать о нашем прошлом, из которого, как известно, полшага до нашего настоящего.

Помянем! Не чокаясь…

Тринадцатого сентября 1963 года в своей ленинградской коммунальной квартире покончил жизнь самоубийством первый советский рекордсмен мира в прыжках в высоту Юрий Степанов. Оборвалась судьба, в которой до сих пор многое остается неясным.

"Перед тем как накинуть петлю на шею, он надел форму сборной команды - белые трусы и алую майку с нашитым гербом СССР", — написала через несколько лет одна газета. Никто из знавших Степанова людей (включая личного тренера Павла Гойхмана), с которыми я беседовал, готовя материал к публикации, этот факт не подтвердили. Но и не опровергли…

ПРЫЖОК, СТАВШИЙ РОКОВЫМ

Пристрастие к догмам у нас в крови. Сказано, например, что выше головы не прыгнешь, значит, так тому и быть. А между тем прыгают. Юрий Степанов сумел старомодным "перекидным стилем" взлететь выше собственного роста на 33 сантиметра. Достижение по нынешним временам не ахти какое, но в 1957 году этот результат произвел эффект разорвавшейся бомбы: с прыжком 216 см Степанов стал первым европейским прыгуном в высоту, нарушившим 44-летнюю гегемонию американцев в списке мировых рекордсменов.

Он открыл счет нашим "прыжковым" рекордам на международных легкоатлетических аренах, но сам оказался психологически абсолютно не готовым к роли избранника судьбы: рекордный прыжок стал для него роковым.

Врачи психиатрической клиники ленинградской Военно-медицинской академии потом утверждали: не установи Степанов этот рекорд, не было бы и той тяжелой болезни, которая через шесть лет привела его к трагическому финалу. Глубокая душевная депрессия, охватившая Юрия в 1959 году, — это, по их словам, результат нездоровой шумихи, которая развернулась вокруг его имени, ставшего в одночасье знаменитым.

Ни в коей мере не ставя под сомнение заключение медработников, замечу все-таки, что с такой логикой можно вообще договориться до абсурда. Выходит, чтобы не заболеть, ему надо было вообще не заниматься большим спортом — тогда, естественно, он не установил бы никакого рекорда. Но в этом случае мы не узнали бы и Степанова как величайшего прыгуна, навсегда вписавшего свое имя в историю легкой атлетики. А история спорта, как и история вообще, не терпит сослагательного наклонения.

СПОРТСМЕН СТЕПАНОВ РОДИЛСЯ В 17 ЛЕТ

Как спортсмен учащийся электромеханического техникума Юрий Степанов родился в 1950 году, в 17 лет, когда судьба свела его с ленинградским тренером Павлом Гойхманом. Сегодня великовозрастного подростка с личным рекордом 140 см и собственным ростом 183 см почти наверняка не приняли бы в школу прыгунов, но у Гойхмана подход ко всем новичкам был одинаковый: хочешь прыгать — занимайся. Интересно, что и девиз его группы — "Прыгать выше головы" — вполне отвечал тренерским концепциям Павла Наумовича, который и сейчас считает, что прыгун начинается тогда, когда ему удается прыжок выше собственного роста.

В этом смысле Степанов достиг желанного спустя полгода занятий у Гойхмана. С результатом 185 см он выиграл всесоюзные соревнования учащихся техникумов (вы можете представить что-то подобное сегодня?). А в следующем году на первенстве РСФСР добавил к личному рекорду еще пять сантиметров.

Рассказывает бронзовый призер Олимпийских игр-56 в тройном прыжке Витольд Креер:

— Группа Гойхмана со своей методикой и уставом была заметным явлением в отечественной легкой атлетике. Как кошка, гуляющая сама по себе. В ней было много удивительного, загадочного, того, что отличало ее от других. Это и создавало группе некий ореол. Где, к примеру, вы найдете профессионального прыгуна в высоту с укороченной ногой, а у Гойхмана был, причем мастер спорта по фамилии Клюев. Или, скажем, "малыш" Берхин, рекордсмен страны среди юношей, прыгавший выше собственного роста на 40 сантиметров! Короче, все не как у людей. Вот в такой атмосфере исключительности и формировался характер Степанова…

НА "ЗАКОЛДОВАННОЙ ВЫСОТЕ"

В 1954 году с результатом 198 см он возглавил десятку лучших советских прыгунов в высоту. От заветной двухметровой высоты отделяло всего два сантиметра. Сейчас-то мы уже знаем, что рубеж 2 метра покорился советскому прыгуну Николаю Ковтуну (впоследствии репрессированному) еще в 1937 году, а в 50-е годы это было известно единицам. Имя Ковтуна отсутствовало в таблицах всесоюзных рекордов, и искренне заблуждавшемуся на сей счет Степанову очень хотелось первым в стране преодолеть планку на "заколдованной высоте".

Ему не хватило для этого каких-то считанных минут. Да-да, именно минут, хотя речь идет о прыжках в высоту. Тринадцатого июня 1955 года на всесоюзных армейских соревнованиях в Москве высоту 2 метра с первой же попытки взял киевлянин Владимир Ситкин. Но этот рекорд СССР, вероятно, был и самым кратковременным, поскольку уже через несколько минут Степанов его превзошел — 202 см.

Дела у Юрия пошли в гору — он активно готовился к Олимпиаде в Мельбурне. В 56-м году выиграл даже состязания сильнейших советских прыгунов… в длину с результатом 7,43, дав тем самым повод для разговоров о том, что в олимпийском Мельбурне ему могут предложить выступить в двух видах программы.

Однако Юрий сам решил свою судьбу, вернее, даже не он, а Его Величество Случай. Выполняя на тренировке шпагат, Степанов порвал мышцу задней поверхности бедра, и в далекую Австралию сборная уехала без него.

Что такое для спортсмена-фаворита не попасть в состав олимпийской команды, думается, объяснять не надо, но Юрий выдержал этот удар судьбы достойно. Досадную осечку с Мельбурном он сам для себя расценил как серьезное поражение и стал готовиться к реваншу. Цели уже ни от кого не скрывал — установить новый мировой рекорд. Был уверен, что только это могло залечить его душевную рану.

ВОТ ТЕБЕ, ДЮМАС, И ЮРЬЕВ ДЕНЬ

А тем временем партнеры по сборной Владимир Ситкин и Игорь Кашкаров, применяя перекидной стиль прыжка, подняли всесоюзный рекорд до 210 см. Не заставил себя долго ждать и Степанов…

Фантастический по тем временам прыжок на 216 см удался ему 13 июля 1957 года на ленинградском стадионе "Динамо" во время легкоатлетического матча Ленинград — Хельсинки. Он шел к этому рекорду, словно по ступенькам поднимался; 185 см… 190… 195… 198… 201… 204… 211 и наконец 216 см! На один сантиметр выше результата тогдашнего мирового рекордсмена американца Чарльза Дюмаса.

Это было торжество советского "перекидного" стиля и в то же время крах чисто американской теории о том, что анатомическое строение русских никогда не позволит им добиваться успехов в таком интеллигентном виде легкой атлетики, как прыжки в высоту, их удел — метание молота и ходьба. Нынче это звучит смешно, но не забывайте, что речь идет о самом разгаре "холодной войны", и на взаимные "уколы" ни мы, ни наши, как принято было тогда выражаться, идеологические противники, не скупились.

Рассказывает Витольд Креер:

— Мне посчастливилось стать очевидцем этих соревнований. Приехал в Ленинград на всесоюзные студенческие соревнования, а тут как раз этот матч. Естественно, заглянул на "Динамо". Стоял у изгороди, в пятидесяти метрах от того места, откуда разбегался Степанов, так что хорошо видел его лицо. И знаете, перед каждой попыткой Юрия я не верил, что он возьмет высоту, а он всякий раз творил чудеса Я к тому времени был уже искушенным спортсменом, как-никак за плечами Олимпийские игры, а вот не сумел предугадать этот успех. Он действительно был нестандартным. После соревнований подошел к нему, встал на колени и сказал: "Юра, ты великий! Я перед тобой преклоняюсь…"

"ВОЛШЕБНАЯ ТУФЛЯ", ИЛИ "ДЕЛО О ПОДМЕТКЕ"

На мой взгляд, только политикой (и ничем другим) можно объяснить то, что случилось потом. На следующий день после установления мирового рекорда на стадионе "Динамо" несколько зарубежных изданий опубликовали сенсационные материалы "о таинственной обуви советского спортсмена", "туфле-катапульте", "секретных подметках" и "нечестном рекордсмене". Поводом для них послужил рядовой снимок финского фотокорреспондента, запечатлевшего счастливого Степанова с прыжковыми туфлями в руках. На левой шиповке четко просматривалась утолщенная подошва…

Рассказывает Павел Гойхман:

— Эту прыжковую обувь с 11-миллиметровой войлочной подошвой придумал и разработал я. В то время шиповки для прыжков шили сами, и поэтому каждый фантазировал, как мог. Первоначальная идея туфли с необычной подошвой была в том, чтобы Юрий мог полноценно использовать отталкивание и при этом уберечь от травмы "ахилл". Не более того. И лишь потом мы увидели, что это трамплин.

Правилами, в том числе и международными, такая прыжковая обувь не запрещалась, и тем не менее "дело о подметке" было раздуто до грандиозных размеров. В некоторых изданиях появились язвительные карикатуры, изображавшие Степанова с огромной туфлей на левой ноге. Расчет был прост — представить советского спортсмена мошенником и повлиять на Международную федерацию легкой атлетики (ИААФ), регистрирующую и утверждающую рекорды мира.

РЕКОРД - КАК ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД

С этого момента спокойной жизни Степанова пришел конец. Его, человека редкой честности, ранимого, не терпящего хамства, эта грязная газетная шумиха в буквальном смысле убивала. Он и до этого не отличался коммуникабельностью, а тут замкнулся в себе еще больше, стал раздражительным, начал сторониться друзей и знакомых…

Попытки "побить" рекорд Юрия не на стадионе, а на бумаге поначалу не встретили достойного отпора и у представителей ИААФ. Находясь под влиянием некоторой части прессы, они не спешили утверждать рекорд Степанова. А довершили эту картину бесконечные анонимные телефонные звонки и письма, оскорблявшие Юрия, больно задевавшие его самолюбие, выводившие из равновесия.

Тем не менее он продолжал прыгать, выиграл несколько международных турниров, а в 1958 году в матче СССР — США убедительно переиграл олимпийского чемпиона Чарльза Дюмаса, сняв тем самым все вопросы относительно "нечестного рекордсмена".

Это поняли и в ИААФ. Рекорд наконец-то утвердили (правда, в некоторых зарубежных справочниках есть сноска, что установлен он на наклонной дорожке). А "волшебную туфлю", так взбудоражившую некоторых газетчиков, Юрий на глазах у всех подарил Дюмасу.

Кстати, после истории с рекордом Степанова в международных правилах по легкой атлетике появился специальный раздел, оговаривающий максимальную толщину подошвы обуви прыгуна — не более 12 мм (многие известные спортсмены пытались затем выступать в таких шиповках, но никому это существенно не помогло). Выпускала шиповки с утолщенной подошвой и компания "Адидас", взявшая за образец туфлю Степанова…

ЗАБЫТЫЕ ПАДАЮТ РАНЬШЕ

Травля прекратилась, но для Юрия это мало что изменило. Те полтора года, в течение которых его усиленно пытались представить человеком нечестным, забывшим о святых правилах спортивной борьбы, непоправимо отразились на его здоровье. В 1959 году Степанов тяжело заболел и был помещен в психиатрическую клинику с диагнозом "сильное психическое переутомление, психическое расстройство, мания преследования".

Близкий друг Юрия мастер спорта по прыжкам в высоту Юрий Кульков, который навещал больного, рассказывал, что Степанов ежедневно, по два-три раза в день, ходил по коридору, подпрыгивал вверх и при этом произносил одну и ту же фразу: "Я им всем докажу…" Эти слова он повторял каждый день десятки раз на протяжении трех недель…

Выйдя из клиники инвалидом III группы, Юрий еще пытался тренироваться, увлекся рисованием (у него и здесь был талант), но в свои силы уже почти не верил. Тяжело пережил и свалившиеся на него семейные неурядицы, впервые в жизни запил, а окончательный разрыв с женой привел его в клинику во второй раз. Произошло это в 1961 году.

Однако на сей раз его быстро выписали, и казалось, дела пошли на поправку. Юрий, по словам Гойхмана, даже собирался начать новую жизнь. У него появилась девушка, которую тогда все прочили ему в жены, но, увы, благополучие оказалось мнимым. Все-таки существует в жизни обреченных закон копеечной пощады, который проявляет себя в самые трудные моменты, чтобы в следующие дни широко и уже без колебаний открыть ворота беде.

Тринадцатого сентября 1963 года Юрий, по всей видимости, убедил себя в том, что уже никому на этом свете не нужен…

Уходя, он оставил для матери записку и сберегательную книжку, на которой было 80 рублей. Он и тут оказался верен своим словам, которые любил повторять в последнее время: "Пока у меня есть деньги, я буду жить, а закончатся — завершится и моя жизнь…"

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

Даже сейчас, спустя почти сорок лет, работая над этим материалом, анализируя последние годы жизни Степанова, я не могу ответить на многие вопросы.

Да, была "холодная война", было неприкрытое раздражение американцев по поводу того, что русский спортсмен нарушил их гегемонию в одном из самых зрелищных видов легкой атлетики. Но почему в унисон с зарубежными изданиями, поставившими под сомнение рекорд Степанова, звучал голос и некоторых родных отечественных изданий, ведь утолщенную подошву никто не запрещал? Почему те анонимные оскорбительные звонки, преследовавшие Юрия, были отнюдь не международными, а анонимные письма носили штампы отнюдь не шведских или американских отделений связи? От кого исходила эта планомерная травля? Кто были эти невидимые люди, образовавшие вокруг жертвы смертельный хоровод?

Что побудило друга и соперника Степанова по прыжковому сектору Игоря Кашкарова заявить журналистам вечером того же дня, когда был установлен рекорд, что Степанов разбегался под уклон, а это противоречит правилам? Узнав об этом, главный судья матча Ленинград — Хельсинки Александр Иссурин с помощниками тщательно измерили 5-метровой рейкой и столярным уклоном весь сектор и пришли к выводу, что все соответствовало правилам…

Кому первому пришла в голову мысль устроить вышедшего из психиатрической клиники Степанова, инвалида третьей группы, инструктором по спорту на одном из ленинградских предприятий? Ведь ясно же было, что Юрию, которого периодически стали мучить приступы головной боли, такая работа была не по силам. В любом случае, в такой заботе Степанов не нуждался…

Как фамилия того работника профсоюзного спорта, который бросил в лицо Юрию, пытавшемуся найти подходящую для себя работу, что душевнобольному человеку вряд ли это удастся?

Я также не могу понять, почему его жена, которая с такой теплотой потом рассказывала о нем, вспоминала, как муж из-за хронического тонзиллита часто выступал с повышенной температурой, и с негодованием говорила о людях, звонивших и писавших Юрию анонимно, сама оставила его в трудные критические дни? Почему она решила в "силу необходимости" расстаться с больным супругом и запретить ему встречаться с дочерью?

Почему никто из близких ему людей не ударил в колокола, не забил вовремя тревогу, ведь он в последние дни не скрывал своего намерения расстаться с жизнью? Тот же Гойхман вспоминает, как за полгода до самоубийства Юрий, находясь на могиле отца, обронил фразу: "Скоро мы с тобой увидимся…" А за два дня до рокового шага прямо заявил своему другу по фамилии Корюшенков, с которым учился в одной группе в институте физкультуры, что скоро умрет. Увы, никто не придал этим словам особого значения…

Почему спорткомитет Ленинграда и области так долго запрещал Гойхману проводить соревнования памяти Степанова, дав "добро" лишь после того, как в зарубежных изданиях стали писать о смерти мирового рекордсмена всякие небылицы? А может быть, и не дал бы вообще, не будь звонка в спорткомитет тогдашнего главного тренера сборной СССР Гавриила Коробкова…

ПАМЯТНИК В ЗИМНЕМ

До 1993 года в Санкт-Петербурге в рамках городского Кубка проводился Мемориал Юрия Степанова. В эти дни на арене как памятник устанавливалась высота 216 см. В центре Зимнего стадиона вывешивался портрет молодого человека с грустным, внимательным взглядом. Глядя в эти глаза, очень хотелось сказать: "Прости…"