КАРЯКИНА Елена Петровна

( 11 марта 1902 - 27 ноября 1979 )

   Народная артистка РСФСР (1951). В 1918-1920 гг. была мимисткой Петроградского Малого оперного театра. В 1920-1922 годах - актриса передвижного театра "Драмы и комедии" (под руководством Самарина-Эльского). Одновременно занималась в Школе русской драмы (класс Е. П. Карпова и Л. С. Вивьена). По окончании (1922) была принята в труппу Ленинградского театра им. Пушкина (в 1924-1931 выступала также в опереттах в Малом оперном театре).
   Ее искусство отличалось ясностью психологического рисунка, четкостью сценической формы; мастерски владела контрастными красками - комедийными и драматическими, подчеркивала в своих героинях волевое, действенное, жизнеутверждающее начало. Использовала приемы трагифарса и заостренной сатирической буффонады.  

Театральные работы:
Соня ("Дядя Ваня" А.Чехова)
Наташа ("Страх" А.Афиногенова)
Фрося ("Шел солдат с фронта" Катаева)
Нора (одноименная пьеса Г.Ибсена)
Женевьева ("Мольба о жизни" Деваля)
Щука ("Калиновая роща" Корнейчука)
Пошлепкина ("Ревизор" Н.Гоголя)

 Роли в кино:
1975 Руки человеческие (фильм-спектакль)
1956 Одна ночь (фильм-спектакль) :: Лариса Даниловна
1956 Крутые Горки :: тётя Саша
1940 Голос Тараса :: пани Корыбко
1937 Пугачев :: Софья

* * *
Карякина Е. П.  Выступление на Вечере, посвященном народному артисту РСФСР Я. О. Малютину, в Ленинградском театральном музее, 26 апреля 1968 г.

...Я знала Якова Осиповича с давних пор. Я пришла учиться в бывший Александринский театр, будучи маленькой, скромной драматической актрисой Михайловского театра, в феврале 1919 г. и тут впервые встретилась с блистательной труппой александринцев. Малютин тогда был молод. Нам, шестнадцати - семнадцатилетним, казалось, что он уже старый актер, хотя ему было не больше тридцати двух. Поэтому мы перед ним вставали, кланялись и выслушивали со смирением и уважением все, что он говорил. И, вероятно, поэтому принять его сразу как старшего товарища 132 нам мешало расстояние от ученика к артисту, занимающему уже определенное положение. Однако несмотря на это Яков Осипович всегда необычайно тепло, с любовью и требовательностью относился к молодежи.

   Он всегда был среди молодых, интересовался успехами каждого. В результате возникали хорошие товарищеские и дружеские отношения, которые прервались только с его смертью.

Играть с ним было очень интересно.

Мне пришлось много с ним общаться на сцене. И я хочу отметить великолепную черту его партнерства. Он помогал актерам. Это безусловно. Он создавал на сцене обстановку, при которой роль у его партнера складывалась как бы сама собой.

Я вспоминаю «Дядю Ваню» Чехова, где Яков Осипович играл Серебрякова, а я играла Соню. Так вот, он в своем Серебрякове вызывал у меня, Сони, столько неприязни, так раздражал меня по роли своими капризами, даже своим голосом, что мне не надо было ничего делать, ничего выдумывать. Надо было просто правильно, логично существовать рядом с ним.

На сцене я всегда получала огромное удовольствие от общения с Яковом Осиповичем.

У нас порой говорят: «Ах, этот артист, он хочет все играть, значит он любит себя больше, чем театр». Не всегда это справедливо.

Яков Осипович очень любил играть и хотел играть все, что только можно. И я смело могу сказать, что театр он любил больше, чем себя в театре, потому что те или иные удачи и неудачи труппы были его собственной сердечной болью. Поэтому мы всегда думали: только бы не стало хуже Яше, ведь у него сердце плохое. А он всегда страшно волновался, когда слышал какое-нибудь резкое слово в адрес театра, иногда справедливое, иногда — нет. Для него это было все небезразлично, он не был равнодушным.

Я сейчас вспоминаю о нем как о человеке очень милом и приятном, потому что в нем было очень много детского, несмотря на то что он был очень большой и мужественный. Его рассердить ничего не стоило, и иногда мы этим пользовались. У него тогда все эмоции вырывались наружу — это был именно взрывной человек.

Можно сказать, что у него был не очень легкий характер, но в то же время он оказывался всегда очень податливым на любое проявление тепла, заботы. Сразу шел навстречу всему хорошему и верному. И неслучайно — его актерский талант воспитал Ю. М. Юрьев, актер-романтик. Малютин не был только романтиком в искусстве. Но вот в жизни…

Его, например, нельзя было не узнать в толпе, на улице, на сцене — в роли. И не потому, что он всегда выглядел одинаково. А потому, что он всегда был на редкость индивидуален — в чувствах, в мыслях, а следовательно и в пластике, и в жестах, и в манере говорить.

За годы жизни и творчества его сердце сумело многое в себя вобрать и многое отдать зрителю. С годами он стал глубоким актером.

Последний раз я встретилась с ним в работе над спектаклем «Между ливнями», в котором он хотел играть Козловского. Почему-то режиссер Суслович не допускал его к репетициям. Говорил, что будет работать с одним составом, 133 так как времени мало, хотя времени было много. Яков Осипович, невзирая на плохое самочувствие, устраивал сцены Сусловичу, говоря, что тот не имеет права не давать ему репетировать. И всякий раз приходил на репетиции. Он показывал, как старый актер, владеющий своей профессией, любящий ее, может постоять за себя и за театр. К сожалению, мы не увидели его в этой роли. Но то, что мы видели на репетиции, было так вдохновенно, что мы внутренне, про себя, аплодировали ему в наших сердцах.

Известно всем, что в наше время артисты учат роли по два-три месяца. Но — текста не знают и вообще слишком долго раскачиваются. А Яков Осипович был всегда во всеоружии. Разбудите его ночью, и он вам сделает все, что нужно.

Еще одно редкое качество.

Малютин начинал свой актерский путь как романтик. Однако на всем протяжении творческой карьеры неизменно учился, расширял кругозор. Отсюда — его разносторонность.

Я вспоминаю, как он восхищал всех нас в капустниках — ибо он великолепно пел и обладал голосом исключительного, неповторимого тембра.

Я вспоминаю его порой в современных ролях, в комедиях, довольно глупых и не очень интересных — но как он умел облагородить своим присутствием спектакль…

А вообще-то горькая наша профессия. Об актере помнят, его ценят, пока он жив. А дальше?

Правда, Яков Осипович сделал замечательную вещь: он написал интересную, нужную книгу, которая называется «Актеры моего поколения». В этой книге он оказался очень скромен. И почти ничего не написал о себе. Все только о других. Он оставил памятник видимый, зримый, «читаемый» актерами его поколения. И мне кажется, как было бы хорошо собрать наши воспоминания и издать книгу о нем. Глядишь, и протянулась бы ниточка памяти от прошлого нашего театра к будущему.