КВЯТКОВСКАЯ Феофания Марковна

( 23 декабря 1914 - 9 июля 1991 )

   Композитор, писательница, драматург, поэт, переводчица, член Всесоюзного Общества Защиты Авторских Прав, а с 1963 г. - член Русского Авторского Общества. Родилась в Ялте.
Мать: Квятковская Анна Исааковна (1896 - 1960)
Ее отчим - уроженец Польши, куда он впоследствии и перевез свою семью. Жили в Варшаве. Закончила музыкальное училище. Она была автором около сотни музыкальных произведений. Свои музыкальные произведения она подписывала «Фанни Гордон». В Польше она была довольно известным композитором, ее произведения исполнялись оркестрами, о ней писали газеты.
   В 1931 году эта ослепительной красоты женщина пишет две песни, до сих пор любимые во всем мире, - танго «Аргентина» на стихи Тадеуша Бернацкого  и фокстрот «Под самоваром». Фокстрот был написан для варшавского кабаре «Morskie oko» («Морской глаз»). Текст - плод творчества владельца этого кабаре Анджея Власта.
   У неё сохранились газетные вырезки, афиши, программки, а также типографского исполнения клавир 1931 года с указанием авторов «Под самоваром». Вся Польша с удовольствием пела: Pod samowarem siedzi moja Masza. Ja mowie «tak», a ona mowi «nie».
  Как-то её удостоили визитом представители крупнейшей фирмы грамзаписи «Полидор». Два обходительных немца заключили с женщиной контракт на выпуск пластинки с танго «Аргентина» и фокстротом «Под самоваром». Поскольку пластинку предполагалось распространять в Риге, ставшей после революции одним из центров русской эмиграции, то условия контракта оговаривали исполнение песен на «великом и могучем ».
   Для уроженки Крыма перевод с польского на русский не составил проблемы. В 1933 году пластинка уже продавалась в Риге. У коллекционеров она сохранилась. Автор музыки и слов обозначен на ней так: Ф.Гордон.
   А далее произошло вот что. В феврале 1934-го по образцу, привезенному из Риги, джаз-оркестр Леонида Утесова тоже записал песню на пластинку, но уже свою, советскую. Но ее выходные данные несут несколько иную информацию: «Обработка Л. Дидерихса, слова В.Лебедева-Кумача».
   Откуда у Лебедева-Кумача оказался этот текст, его перу не принадлежавший? Не исключается и вариант указания сверху. Так оно с тех пор и пошло: фамилия Лебедева-Кумача красовалась на пластинках. Утесов пел песню на концертах, самозваный автор получал деньги за каждое исполнение. После смерти Лебедева-Кумача песня облегчала существование его семье. В общем, фокстрот способствовал укреплению материального благополучия целого ряда людей. Всех, кроме ... своего настоящего создателя!
   Вот что писал С. Вагман в статье «За красным кордоном», опубликованной в газете «Варшавский курьер»: «Самый большой шлягер в летнем театре в парке - некий фокстрот, который уже несколько месяцев является «гвоздем» всех танцевальных площадок, кафе, ресторанов, клубов, а также репродукторов на вокзалах, в парикмахерских и т.д. Фокстрот этот - ...польская песенка Власта «Под самоваром» в русском переводе под названием «Маша». Если бы существовала литературная и музыкальная конвенция между Польшей и Советским Союзом, пожалуй, самыми богатыми на сегодняшний день людьми в Польше были бы Власт и Фанни Гордон.
   В 1945 году она с матерью переехали в Советский Союз, поскольку своей родиной считали именно эту страну. Фанни снова стала Фаиной, но легче ей от этого не стало. Родина встретила неприветливо: пришлось скитаться из города в город, зарабатываемых денег едва хватало на еду.
   Одно время она руководила джаз-ансамблем Калининской областной филармонии, но власти его разогнали, а музыкантов репрессировали. Бороться с мужчиной с псевдонимом Кумач, женщине с псевдонимом Гордон было не под силу. Но в феврале 1949 года, ровно через 15 лет после записи джаз-оркестром Утесова на пластинку песни «У самовара», Лебедев-Кумач отошел в мир иной. Феофания Марковна решилась предстать перед Леонидом Осиповичем. Он ахал и всплескивал руками, обещал разобраться, восстановить справедливость.
 Сама же Феофания Марковна говорила, что документы наши сохранились, черновики и первые издания песни тоже, я легко доказала своё авторство, ...авторские поступали свыше 50 лет без перерыва, это нам [с матерью} всегда было хорошим подспорьем." И в наши дни, 18 лет после смерти автора песни авторские вознаграждения за песню "У самовара" продолжают поступать на счета Русского Авторского Общества. В сети можно встретить обявление: "Розыск наследников: Квятковская Феофания Марковна (песня "У самовара я о моя Маша")".
   Газеты «Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили о том, что найден автор известной песни. Вот что говорила Феофания Марковна в интервью «Московскому комсомольцу»:
...«Я человек непритязательный. Видите, у меня даже пианино нет. Хотя в свое время могла бы, наверное, на одном «самоваре» заработать миллион. Но у меня тогда и в мыслях не было, что есть какие-то формальные вещи. Поют «У самовара» - ну и хорошо. А на фирме «Мелодия», видимо, не очень-то интересуются, кто истинный создатель того или иного произведения». А вот Андрей Малыгин в статье «Самый советский из поэтов» пишет, что задавал композитору и поэту вопрос о причине столь долгого молчания, отсутствия попыток восстановления своих прав на песню. «Она ведь до сих пор исполняется, выходит на пластинках».
   А думаете, у Лебедева-Кумача все в жизни было спокойно и гладко? Ошибаетесь. Журнал «Вопросы литературы» в 1982 году опубликовал фрагменты его записных книжек. На 1946 год приходится такая запись: «Болен от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть основную задачу - все мелко, все потускнело. Ну, еще 12 костюмов, 3 машины, 10 сервизов... И глупо, и пошло, и недостойно... И неинтересно».
   Феофания Марковна скончалась в 1991-м в Ленинграде. Ее вспоминают как сухонькую, маленькую старушку. Жила Квятковская в двух небольших комнатах огромной коммунальной квартиры на улице Салтыкова-Щедрина, причем за вторую комнату пришлось побороться.

Литература:
Алянский Ю. У самовара // СЭЦ. 1981. № 10;  Мальгин А. Самый советский из поэтов // Столица. 1991. № 6. С. 34-37.

*   *   *

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПЕСНИ "У САМОВАРА".
ПОЛЬСКИЕ ПЕСНИ В РЕПЕРТУАРЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО.

http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/3-90-1#435

   Любители старых песен помнят эту беcхитростную песенку. В её задорной мелодии слышны ритмы одесских улиц. Многие в России не знают, что родилась эта песня на польской земле. Была она популярна во всех странах мира, куда попадали пластинки Петра Лещенко. Записал он эту песню на пластинки в студии венского филиала фирмы "Columbia" в 1933 году. В репертуаре Петра Лещенко имеется несколько польских песен, но "У самовара" - песня особенная, песня с удивительной судьбой.
   Написана она была на мелодию, которую сочинила в конце двадцатых годов одарённая, но не получившая музыкального образования и не знающая даже нотной записи, девушка, варшавянка Фаина Квятковская (её настоящее имя - Фaйга Йофе). Родилась она в Ялте в еврейской семье, но считала себя караимкой. Семья её перебралась в Польшу во время гражданской войны, спасаясь от террора большевиков.
Песня "У самовара" была композиторским дебютом девушки. В 1930 г случайно услышал эту мелодию и написал к ней текст польский поэт-песенник, директор варшавского театра-ревю "Морское око" Анджей Власт и сразу же включил её в програму своего театра. Вот как передана история рождения песни "У самовара", записанная Василием Выхристенко со слов её автора, жительницы Ленинграда Фаины Марковны Квятковской:
"Тридцатые годы, тихий вечер в Варшаве, в доме собрались гости и 16 летняя дочь хозяина наигрывает шутливую песенку. К концу вечера к великому удовольствию родителей все гости уже распевали на польский манер:
"У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно..." В доме Квятковских в этот вечер был гостем директор одного из варшавских театров и песню 16-летней Фаины он взял для спектакля. Популярность песни росла...."
[См. статью Василия Выхристенко "У самовара на Невском проспекте", газета "Всемирные одесские новости" Nr 5/2006, < http://www.odessitclub.org/publications/won/won_64/won_64_16.pdf >]
Вот так рождаются легенды.
   На самом деле, всё было более обыденно, песня с приведенным русским текстом появилась гораздо позже. Действительно, Анджей Власт зашёл в дом Квятковских на чашку чая, но не было там "распевающих гостей." Фаина на своём детском пианино исполнила для гостя несколько собственных произведений. Мелодия одного фокстрота, который Фаина назвала "Море", Власту очень понравилась, вскоре он написал к ней польский текст и включил новую песню, назвав её "У самовара", в программу своего театра в конце 1930 г.
Декорацией для этой песни служил установленный на сцене огромный макет самовара, исполняли песню солисты театра "Морское око" Зуля Погожельская и Тадеуш Ольша, звучала она в обозрениях "То, что любит Варшава" и "Путешествие на луну". Это исполнение первым было записано на пластинки. В 1931 году польская фирма "Syrena Electro" записала эту песню в исполнениях солиста "Морского Ока" Тадеуша Фалишевского и певца Ежи Велина. На этикетках пластинок песня "Pod samovarem" была названа "русским фокстротом" и получила дополнительное, указанное в скобках название - "Новые Бублички". Исполняли и записали песню на пластинки также певцы Мечислав Фогг, Тадеуш Богданович, Нина Грудзинская, Витольд Рихтер и др. Пластинки с новой песней быстро разошлись по всей стране. Слабый текст Анджея Власта не помешал песне приобрести огромную популярность.
Это заслуга замечательной музыки Фанны Гордон. Такой псевдоним приняла Фаина Квятковская.
Анджей Власт (собственно, Густав Баумриттер) в молодости был способным журналистом, позже начал сочинять тексты песен по заказам польских композиторов, переводил тексты зарубежных шлягеров и за короткое время сочинил более 2000 песен. Создавал он тексты очень быстро, не заботясь о форме и содержании, утверждал, что в каждой песне важна мелодия и образ, песней рождённый, а поэтические тонкости не играют особой роли. Хрустальную вазу мелодии можно заполнить любым содержанием, достаточно найти несколько ударных слов для припева, которые дадут песне силу и привлекательность. Не удивительно, что творчество Власта стало символом поэтической халтуры. В польском литературоведении даже появился термин с уничижительным оттенком: "властовские рифмы". Жизнь поэта оборвалась трагически, в 1943 году застрелил его немец на улице варшавского гетто. Как это ни странно, сотни песен Власта с текстами невысокого полёта и сейчас всё ещё пользуются любовью у слушателей. Так случилось и с песней "У самовара". Её текст явно не соответствовал живой, западающей в сердце мелодии. Судите сами, вот польский вариант и мой, почти дословный перевод этой песни:

Znów jest maj, ten sam,
Kasztany kwitną znów ogromnie.
Naplewat' mnie tam!
Ja jedno wiem i jedno pomnę:

Pod samowarem siedzi moja Masza,
Ja mówię "tak", a ona mówi "nie".
Jak w samowarze kipi milość nasza,
Ja gryzę pestki, ona na mnie klnie.

Potem nagle po całusku
Wydziela do herbaty na prikusku.
Pod samowarem siedzi moja Masza
I jak herbata tak naciąga mnie!

Przyszli, wzięli nam
Firanki, szubę, stół i łóżko.
Naplewat' mnie tam,
Bo ja o jednym myślę duszko.

Pod samowarem siedzi moja Masza....

ПЕРЕВОД:
Снова май тот сам,
Каштаны буйно расцветают.
Наплевать мне там!
Одно лишь знаю, об одном мечтаю.

У самовара сидит моя Маша,
Скажу ей "да", она мне "нет" твердит.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Она ругается на чём свет стоит.

После поцелуй горячий
Она подарит мне вприкуску к чаю.
У самовара сидит моя Маша,
Как сладкий чай, она влечёт меня.

Пришли, забрали нам
Гардины, шубу, стол и раскладушку.
Наплевать мне там,
Я об одном лишь помню, моя душка.

У самовара сидит моя Маша...

Д   аже с таким слабым текстом песня сразу же стала шлягером, звучала в каждой семье, у которой был патефон, звучала на эстрадах по всей стране. Когда представители фирмы "Polydor Records" обратились к Фаине Квятковской с предложением записать песню для российской эмиграции в Прибалтике, Фаина согласилась и сама написала русский текст песни, имеющий мало общего с текстом Власта. В песне осталось всего две строфы:

У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Смеется хитро месяц нам в окно.
.
Маша чай мне наливает,
А взор её так много обещает.
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра.

   Первым исполнителем, записавшим на пластинки русский вариант песни, был польский певец из Риги Арпалин (Арполин, Арпулин) Нумма. Запись песни "У самовара" в сопровождении оркестра Пауля Годвина была произведена фирмой "Polydor" в 1932-м или 1933-м году. Об Арпалине Нумма у меня нет сведений, может Ник поможет?
Пётр Лещенко, записывая эту песню на пластинки, добавил к песне две строфы:

Ночка снежная,
А у меня на сердце лето.
Жёнка нежная,
Пускай завидуют мне это!

Думы мои одне:
Побыть скорее с ней наедине.
Тёмна ночка покроет всё,
Не выдаст нас и будет точка.

Изменилась ещё одна строка, вместо "Смеётся хитро месяц... " появилась строка "И месяц смотрит ласково в окно."
Только благодаря записи на пластинке Петра Лещенко песня в скором времени стала известна во всём мире. Включил эту песню в свой репертуар Леонид Утёсов, когда пластинка из Риги попала ему в руки. Песню "У самовара" он записал на московской фабрике грампластинок в феврале 1934 г., в СССР она приобрела огромную популярность и быстро, как говорят, "пошла в народ" , появлялись её новые варианты.
Вот, например, один из них:

У самовара я и моя Маша.
Как хорошо нам быть с тобой вдвоем!
И пироги, и гречневая каша!
Сегодня вдосталь мы чайку попьем.

Евреи, придавая песне свой национальный колорит, пели : "У самовара я и мой Абраша..." или "У самовара кантор, я и Сара".
Но судьба этой песни в СССР - тема слишком обширная. Она подробно освещена в многочисленных статьях, которые без труда можно найти в Инете. Отмечу лишь, что в СССР партийные чиновники испугались быстро растущей популярности этой песни среди широких масс. С конца 1934 г., несмотря на то, что исполнитель песни Утёсов считался придворным певцом кремлёвских палатинов, песня подвергается гонениям, как квинтэссенция буржуазной декаденции. Писатели Ильф и Петров выполнили заказ партийных идеологов и написали злобный фельетон "У самовара я и моя Маша". Главрепертком запретил исполнять эту песню в концертах на эстрадах страны и изъял из продажи все оставшиеся утёсовские пластинки с её записями.
Запрет не касался партийных мандаринов, сохранились свидетельства, что в личной фонотеке "кремлёвского горца" эта пластинка была вместе с пластинками Петра Лещенко. Сатирик Григорий Фукс в пьесе о Михаиле Булгакове "Карамболь после полуночи" (журнал "Нева" Nr 9/2006) вкладывает в уста Сталина следущие слова: " Запретный плод сладок. Зощенко нравится, Анна Андреевна, куплетисты Вертинский, Лещенко Петр, Утесов Леонид, (напевает): “У самовара я и моя Маша, вприкуску чай пить будем до утра…”. А мне говорят: “Не наша Маша - не рабоче-крестьянская, мещанская Маша”… А нам нравится...Почему я не хозяин себе? То не так, это не то..."
Леонид Утёсов возобновил довоенную запись песни "У самовара", выпуская её на долгоиграющей пластинке уже после войны, в 1975 г. На этикетке пластинки появилось новое имя автора песни: Василий Лебедев-Кумач (вместо Фанны Гордон, живущей в Ленинграде репатриантки из Польши, музыканта, композитора и писательницы Феофании Марковны Квятковской). Известно, что Лебедев-Кумач посвятил свой поэтический талант службe партийной идеологии, чего в последние годы жизни очень стыдился. Но обвинять его в плагиате несправедливо, послевоенная пластинка Утёсова была выпущена уже после смерти поэта-песенника. А на московской пластинке 1934 года имени Лебедева-Кумача, как автора песни, не было. Я этой пластинки не видел, но так утверждает исследователь эстрады писатель Глеб Анатольевич Скороходов. (Всем, кто интересуeтся этой темой советую познакомится с его работой: "Леонид Утёсов. Друзья и враги"  http://www.litportal.ru/genre215/author8390/read/page/14/book43249.html ).
Но всё это уже иная история, к репертуару песен Петра Лещенко она отношения не имеет.

У каждой песни своя судьба. Судьба песни "У самовара" удивительна. Песня эта, как и песня "Синий платочек" является символом общности наших славянских культур. Родившаяся почти 80 лет назад, oнa остаётся вечно юной, неувядаемой.